Беларусь помнит!
Судьбоносный «Багратион»
Валентина Мазанова
Минчанка Валентина Мазанова встречает наших корреспондентов в своем щедро увешанном боевыми наградами парадном платье. На девяносто шестом году жизни нарядиться и причесаться — подвиг. Последнее время сдали суставы, каждое движение — боль. «Но я ж сибирячка, крепкая, потерплю», — улыбается героиня. Жизнестойкости этой женщине действительно не занимать. В ветеранском клубе «Боевые подруги», в котором она долгие годы была активисткой, поначалу было две сотни бывших фронтовичек. Сейчас — по пальцам одной руки можно пересчитать. Валентина Мазанова одна из них.
«Сестричка, родная, тебя ж ранили!»
Поправляет волосы, выпрямляет спину. К фотосъемке готова.
— Женщина и на войне остается женщиной, — говорит Валентина Мазанова. — Знаете, как мы голову мыли на фронте? Жили в землянках, спали на еловых ветках, ни простынь тебе, ни полотенец. Снега в котелок наберем, на буржуйке растопим, выбегаем на мороз, на голову друг другу враз выльем — и скорее назад, чтобы волосы коркой льда не успели покрыться. Был у меня с собой и осколок зеркала. Да вот только смотреться в него было некогда…
— Женщина и на войне остается женщиной, — говорит Валентина Мазанова. — Знаете, как мы голову мыли на фронте? Жили в землянках, спали на еловых ветках, ни простынь тебе, ни полотенец. Снега в котелок наберем, на буржуйке растопим, выбегаем на мороз, на голову друг другу враз выльем — и скорее назад, чтобы волосы коркой льда не успели покрыться. Был у меня с собой и осколок зеркала. Да вот только смотреться в него было некогда…
Выцветшую фотографию почти восьмидесятилетней давности рассматриваю с пристрастием. На ней улыбается юная красавица с немного дерзким взглядом, волосы аккуратно уложены волнами. Почти кинозвезда! А ведь она могла поберечься, пережить войну в глубоком тылу, в полной безопасности. Выросла в Красноярском крае. Линия фронта от родного Черногорска была очень далеко. Но как только узнала, что война, вызвалась добровольцем на фронт. Для пущей убедительности в военкомате приписала себе лишний год.
— Тогда у меня было много романтики в голове, — вспоминает Валентина Ивановна. — Следа от нее не осталось в первые дни в медсанбате, куда направили после четырехмесячных курсов санинструкторов. Увидела раненых — с пробитым кишечником, трясущихся от контузий, с оторванными конечностями, кричащих, с предсмертными хрипами — и стало жутко.
Только кому жаловаться! Направили молоденького санинструктора на передовую. Под пулями перевязывала раненых, на своих плечах вытаскивала их с полей сражений. Бой под Харьковом запомнила навсегда. Январь, сильный мороз. Длинные автоматные очереди укладывали бойцов одного за другим. Валентина от одного к другому как птица мечется. На ходу вытаскивает бинт и словно сквозь сон слышит крик: «Сестричка, родная, тебя ж ранили!» Глянула вниз — а белый маскхалат спереди весь багровый: с лица струится кровь.
— Тогда у меня было много романтики в голове, — вспоминает Валентина Ивановна. — Следа от нее не осталось в первые дни в медсанбате, куда направили после четырехмесячных курсов санинструкторов. Увидела раненых — с пробитым кишечником, трясущихся от контузий, с оторванными конечностями, кричащих, с предсмертными хрипами — и стало жутко.
Только кому жаловаться! Направили молоденького санинструктора на передовую. Под пулями перевязывала раненых, на своих плечах вытаскивала их с полей сражений. Бой под Харьковом запомнила навсегда. Январь, сильный мороз. Длинные автоматные очереди укладывали бойцов одного за другим. Валентина от одного к другому как птица мечется. На ходу вытаскивает бинт и словно сквозь сон слышит крик: «Сестричка, родная, тебя ж ранили!» Глянула вниз — а белый маскхалат спереди весь багровый: с лица струится кровь.
«Мне ж не ноги повредило, — мелькнула мысль, — ничего, это не страшно!» — и поспешила к очередному бойцу. Но вдруг почувствовала, как сильная рука какого-то офицера обхватила ее и потащила в медсанчасть.
Целых полгода провела санинструктор в госпитале в Челябинске. Вражеская пуля навылет пробила нижнюю челюсть. Пришлось перенести несколько операций, чтобы восстановить кость. Долго не могла ни разговаривать, ни есть, но врачи сказали — счастливица. Прошла б пуля чуть выше — в живых отчаянной красавицы уже не было бы.
Там, прямо в палате госпиталя, Валентину Мазанову наградили медалью «За отвагу».
Целых полгода провела санинструктор в госпитале в Челябинске. Вражеская пуля навылет пробила нижнюю челюсть. Пришлось перенести несколько операций, чтобы восстановить кость. Долго не могла ни разговаривать, ни есть, но врачи сказали — счастливица. Прошла б пуля чуть выше — в живых отчаянной красавицы уже не было бы.
Там, прямо в палате госпиталя, Валентину Мазанову наградили медалью «За отвагу».
Переправа, ведущая к победе
Операция «Багратион» была судьбоносной не только в истории страны, но и в личной жизни Валентины Мазановой. В понтонно-мостовом батальоне, в который определили ее после выздоровления, девушка встретила своего будущего мужа Николая. Докладывала командиру о прибытии в часть под Речицей. Встретилась взглядом с высоким кареглазым офицером — и время остановилось. Это была любовь с первого взгляда, молчаливая, без долгих свиданий и пылких признаний.
— Выйду из землянки, и он, словно по заказу, ко мне идет, — вспоминает Валентина Ивановна. — Поздороваемся и, смутившись, расходимся. Как обстрел или бомбежка — моя душа не на месте: жив ли он? Непонятно откуда всплывали слова молитв. Повторяла без конца: «Спаси и сохрани его, Господи!»
Над рекой Друть под Рогачевом нужно было в кратчайшие сроки построить мост, через который должны были переправиться советские танки, чтобы прорвать вражескую оборону. Строили сооружение под водой, по ночам, чтобы немцы не заметили, тщательно маскировались еловыми ветками, но на третьи сутки солдат обнаружили. Бомбили нещадно, вели мощный артиллерийский обстрел.
— Выйду из землянки, и он, словно по заказу, ко мне идет, — вспоминает Валентина Ивановна. — Поздороваемся и, смутившись, расходимся. Как обстрел или бомбежка — моя душа не на месте: жив ли он? Непонятно откуда всплывали слова молитв. Повторяла без конца: «Спаси и сохрани его, Господи!»
Над рекой Друть под Рогачевом нужно было в кратчайшие сроки построить мост, через который должны были переправиться советские танки, чтобы прорвать вражескую оборону. Строили сооружение под водой, по ночам, чтобы немцы не заметили, тщательно маскировались еловыми ветками, но на третьи сутки солдат обнаружили. Бомбили нещадно, вели мощный артиллерийский обстрел.
— Бойцы бревна из леса тянут и падают как подкошенные, — рассказывает ветеран. — Бревна тут же другие подхватывают — и вперед, строить.
Убитых и раненых было не счесть. На грузовике-полуторке Валентина увозила тяжелораненых в тыл буквально под живым огнем. В машину угодил вражеский снаряд, брезентовый верх загорелся. Каким-то чудом пламя удалось сбить и уберечь раненых.
— Я не была осторожной, — признается Валентина Ивановна. — Видела лица, раны, слышала зов — и ноги сами несли меня туда, — вспоминает она. — Иногда казалось, что не других спасаю, а своего Николая, и это придавало сил.
Незадолго до победы любимого едва не потеряла. В бою у реки Одер его сильно контузило. Товарищи откопали офицера из груды земли и принесли в медсанчасть без сознания и почти без дыхания. Выходила. Через неделю Николай пришел в себя. Открыл глаза и, увидев знакомое лицо, улыбнулся, произнес: «Спасибо!»
Убитых и раненых было не счесть. На грузовике-полуторке Валентина увозила тяжелораненых в тыл буквально под живым огнем. В машину угодил вражеский снаряд, брезентовый верх загорелся. Каким-то чудом пламя удалось сбить и уберечь раненых.
— Я не была осторожной, — признается Валентина Ивановна. — Видела лица, раны, слышала зов — и ноги сами несли меня туда, — вспоминает она. — Иногда казалось, что не других спасаю, а своего Николая, и это придавало сил.
Незадолго до победы любимого едва не потеряла. В бою у реки Одер его сильно контузило. Товарищи откопали офицера из груды земли и принесли в медсанчасть без сознания и почти без дыхания. Выходила. Через неделю Николай пришел в себя. Открыл глаза и, увидев знакомое лицо, улыбнулся, произнес: «Спасибо!»
Звездочка моя ясная
Войну старшина медицинской службы, санинструктор и комсорг роты Валентина закончила в Берлине. Самое яркое воспоминание — как бойцы угощали солдатской пищей местное население. В истощенной войной и разрушенной немецкой столице еды было с огнем не найти, женщины и дети голодали. Вот генерал Жуков и отдал приказ — обеспечить горячим питанием! Валентина как медсестра лично снимала пробу. Немки боялись подходить — думали, что их хотят отравить. Солдаты брали малышей на руки, сажали на колени, снимали пилотки, открепляли звездочки и вручали на память.
— Давно размышляю, — вопросительно смотрит на меня Валентина Ивановна. — Эти ребятишки выросли и, наверное, сохранили наши звездочки, — глаза ее внезапно начинают блестеть. — Я вот хожу по школам, рассказываю молодежи о войне, чтобы она больше не повторилась. И те немецкие дети, наверное, тоже помнят, что было, и звездочки наши показывают?
— Давно размышляю, — вопросительно смотрит на меня Валентина Ивановна. — Эти ребятишки выросли и, наверное, сохранили наши звездочки, — глаза ее внезапно начинают блестеть. — Я вот хожу по школам, рассказываю молодежи о войне, чтобы она больше не повторилась. И те немецкие дети, наверное, тоже помнят, что было, и звездочки наши показывают?
Валентина Ивановна на минуту замолкает. Разволновалась.
Немецкая столица соединила ее и Николая навсегда. Когда флаг Красной Армии был водружен на рейхстагом, офицер сказал Валентине, что больше ее никуда не отпустит, и попросил стать его женой. Брак зарегистрировали в Берлине и еще некоторое время оставались там служить.
На родину вернулись уже с двумя сыновьями. Обосновались в Минске. Муж посвятил себя военной карьере, Валентина — медицине. Шестьдесят лет прожили душа в душу. Почти полтора десятка лет назад Николая Мазанова не стало. Пережила бывшая фронтовичка и еще одну потерю, похоронив одного из сыновей. Но не сломалась.
«Я же крепкая, сибирячка», — легкая светлая улыбка снова осветила лицо Валентины Ивановны. Совсем как на том довоенном фото почти восемьдесят лет назад.
Немецкая столица соединила ее и Николая навсегда. Когда флаг Красной Армии был водружен на рейхстагом, офицер сказал Валентине, что больше ее никуда не отпустит, и попросил стать его женой. Брак зарегистрировали в Берлине и еще некоторое время оставались там служить.
На родину вернулись уже с двумя сыновьями. Обосновались в Минске. Муж посвятил себя военной карьере, Валентина — медицине. Шестьдесят лет прожили душа в душу. Почти полтора десятка лет назад Николая Мазанова не стало. Пережила бывшая фронтовичка и еще одну потерю, похоронив одного из сыновей. Но не сломалась.
«Я же крепкая, сибирячка», — легкая светлая улыбка снова осветила лицо Валентины Ивановны. Совсем как на том довоенном фото почти восемьдесят лет назад.