Беларусь помнит!
Марш артиллериста
Исаак Прицкер
– Я с детства был парнем настойчивым, — шутит Исаак Эмануилович. — Родился в Киеве, там же закончил 7 классов. В то время в крупных городах стали создаваться военные школы, что-то вроде нынешних суворовских училищ: морские, авиационные, артиллерийские… Правда, попасть туда было непросто — по конкурсу. Я цель поставил и, хотя у нас в роду военных не было, стал-таки в итоге курсантом артиллерийского училища. В восьмом классе уже носил форму. Днем — занятия, вечером — домой. Летом 1941 года нас традиционно отправили на полевые сборы. Палаточный городок разбили на полигоне, километрах в 30 от Киева…
Курсанты, в строй!
Ветеран Великой Отечественной, который вот-вот отметит свое 95-летие, и сегодня помнит 22 июня 1941 года до мельчайших деталей:
— Вечером, уже после отбоя, слышали с ребятами где-то далеко грохот канонады, взрывы, но не придали этому значения. Решили — идут учения, как и у нас. А утром узнали от гражданских, работающих в столовой: война. Мы тогда еще зеленые были. Не понимали, насколько все серьезно.
Курсантов сначала отправили рыть окопы, потом — ловить диверсантов. Фашисты часто сбрасывали лазутчиков. Диверсанты маскировались под наших военных или гражданских лиц, отлично владели русским языком. Поэтому постоянно приходилось быть начеку. Любой незнакомец сразу же подпадал под подозрение. Подростки задерживали их и отводили в комендатуру.
Оккупанты быстро приближались к Киеву, курсантов артиллерийской школы было приказано вывезти в тыл — в Казахстан. Уже оттуда Исаак поступил в Рязанское артиллерийское училище на ускоренный курс обучения. Надев лейтенантские погоны, он отправился прямиком на Западный фронт.
— Вечером, уже после отбоя, слышали с ребятами где-то далеко грохот канонады, взрывы, но не придали этому значения. Решили — идут учения, как и у нас. А утром узнали от гражданских, работающих в столовой: война. Мы тогда еще зеленые были. Не понимали, насколько все серьезно.
Курсантов сначала отправили рыть окопы, потом — ловить диверсантов. Фашисты часто сбрасывали лазутчиков. Диверсанты маскировались под наших военных или гражданских лиц, отлично владели русским языком. Поэтому постоянно приходилось быть начеку. Любой незнакомец сразу же подпадал под подозрение. Подростки задерживали их и отводили в комендатуру.
Оккупанты быстро приближались к Киеву, курсантов артиллерийской школы было приказано вывезти в тыл — в Казахстан. Уже оттуда Исаак поступил в Рязанское артиллерийское училище на ускоренный курс обучения. Надев лейтенантские погоны, он отправился прямиком на Западный фронт.
Мгновения на полустанке
На одном из российских железнодорожных полустанков непредсказуемая судьба свела его со старшей сестрой.
— Мы продвигались ближе к фронту, товарняк притормозил на одной из станций, — вспоминает Исаак Прицкер. — И тут услышали: рядом стоит поезд с эвакуированными из Киева. Бросились туда, смотрю — Лиза по перрону идет. Пару минут на встречу — обнялись, расцеловались, я ей свои часы на память отдал. Как оказалось, муж Лизы, военный летчик, успел вывезти жену в безопасное место. Предлагал поехать с ней и всей нашей семье, но родители наотрез отказались — боялись, что потеряют связь со мной. Тем самым и подписали себе смертный приговор. Отец — еврей, мать — украинка. Я их больше не видел — фашисты расстреляли всю семью…
На фронте молодого офицера-артиллериста ждал быстрый карьерный рост.
— В боях гибли сотни сослуживцев: и солдаты, и офицеры, — глаза моего собеседника туманятся. — Тут же им подыскивали замену, назначая уцелевших командирами. Под Смоленском, когда мы полным ходом гнали немцев от Москвы, я уже был начальником штаба дивизиона. Старший лейтенант, потом капитан, а закончил войну в звании майора.
— Мы продвигались ближе к фронту, товарняк притормозил на одной из станций, — вспоминает Исаак Прицкер. — И тут услышали: рядом стоит поезд с эвакуированными из Киева. Бросились туда, смотрю — Лиза по перрону идет. Пару минут на встречу — обнялись, расцеловались, я ей свои часы на память отдал. Как оказалось, муж Лизы, военный летчик, успел вывезти жену в безопасное место. Предлагал поехать с ней и всей нашей семье, но родители наотрез отказались — боялись, что потеряют связь со мной. Тем самым и подписали себе смертный приговор. Отец — еврей, мать — украинка. Я их больше не видел — фашисты расстреляли всю семью…
На фронте молодого офицера-артиллериста ждал быстрый карьерный рост.
— В боях гибли сотни сослуживцев: и солдаты, и офицеры, — глаза моего собеседника туманятся. — Тут же им подыскивали замену, назначая уцелевших командирами. Под Смоленском, когда мы полным ходом гнали немцев от Москвы, я уже был начальником штаба дивизиона. Старший лейтенант, потом капитан, а закончил войну в звании майора.
Из курсантов — в фронтовики.
Прошу Исаака Эмануиловича детальнее остановиться на операции «Багратион», в которой он участвовал. Кстати, к тому времени лейтенант Прицкер уже перенес контузию — во время одного из боев метрах в тридцати от него разорвался снаряд. Исаак как раз заходил в блиндаж, что и спасло ему жизнь. В госпиталь не поехал, первую помощь оказали в санчасти.
Победный марш по Беларуси
Про самую мощную и переломную военную операцию подполковник в отставке рассказывает с гордостью.
— Это был долгожданный прорыв в военной стратегии, — констатирует ветеран. — Фронт несколько долгих месяцев стоял на одном месте под Витебском. Изнурительное положение, беспрерывные бои, множество погибших. А когда боеготовность нашей 348-й стрелковой дивизии вдруг усиленно стали укреплять, стало понятно: пришел конец неопределенности, грядут большие перемены. Операция была настолько засекречена, что даже мы узнали о планируемом контрударе в самый последний момент. А потом — два часа беспрерывной артподготовки. Стволы орудий раскалились докрасна, снаряды не успевали подавать. День вдруг резко превратился в ночь — это небо закрыли сотни наших самолетов, в атаку пошли тысячи танков, земля дрожала от взрывов и лязганья гусениц. Мы как буря пролетели по вражеским укреплениям. Фашисты сначала никак не могли очухаться, а потом убегали в разные стороны так быстро, как могли…
— Это был долгожданный прорыв в военной стратегии, — констатирует ветеран. — Фронт несколько долгих месяцев стоял на одном месте под Витебском. Изнурительное положение, беспрерывные бои, множество погибших. А когда боеготовность нашей 348-й стрелковой дивизии вдруг усиленно стали укреплять, стало понятно: пришел конец неопределенности, грядут большие перемены. Операция была настолько засекречена, что даже мы узнали о планируемом контрударе в самый последний момент. А потом — два часа беспрерывной артподготовки. Стволы орудий раскалились докрасна, снаряды не успевали подавать. День вдруг резко превратился в ночь — это небо закрыли сотни наших самолетов, в атаку пошли тысячи танков, земля дрожала от взрывов и лязганья гусениц. Мы как буря пролетели по вражеским укреплениям. Фашисты сначала никак не могли очухаться, а потом убегали в разные стороны так быстро, как могли…
в семейном архиве хранятся 8 таких
благодарностей.
благодарностей.
Артполк, в котором служил Прицкер, наступал со стороны Могилева, он вошел в состав 3-го Белорусского фронта. Исаак Эмануилович вспоминает: на этом историческом марше был приказ не останавливаться ни на минуту. По лесам прятались сотни перепуганных окружением немцев — на них наступающие практически не обращали внимания, прорываясь все дальше и дальше вперед. Под Минском фашисты успели бросить навстречу Красной Армии танки. Пришлось притормозить:
— Мы быстро развернули орудия и вступили в бой. Командир дивизиона тогда как раз отлучился. Я, как первый заместитель, взял командование на себя. Подбили два вражеских танка, за что мне потом и вручили орден Красной Звезды. А затем на нашем пути была Восточная Пруссия. Самые тяжелые бои — под Кенигсбергом, людей не хватало. Белорусы подкинули новобранцев. Справились. И вскоре вошли в Берлин. Наш дивизион обстреливал площадь перед рейхстагом.
— Мы быстро развернули орудия и вступили в бой. Командир дивизиона тогда как раз отлучился. Я, как первый заместитель, взял командование на себя. Подбили два вражеских танка, за что мне потом и вручили орден Красной Звезды. А затем на нашем пути была Восточная Пруссия. Самые тяжелые бои — под Кенигсбергом, людей не хватало. Белорусы подкинули новобранцев. Справились. И вскоре вошли в Берлин. Наш дивизион обстреливал площадь перед рейхстагом.
Встреча на Эльбе
В архиве нынешнего подполковника в отставке — восемь благодарностей от имени Сталина. На мундире — медали за взятие ряда городов. Был ли в рейхстаге? А как же! И вместе с другими расписался на стене. Кто с помощью ножа это делал, кто, как и Прицкер, штыком. В первые минуты после взятия Исаак видел в канцелярии напившихся с горя до бессознательного состояния немецких офицеров, тела отравившихся в бункере Геббельсов. Это уже потом особый отдел, приступая к работе, по словам Исаака Эмануиловича, убрал оттуда всех лишних свидетелей:
— А мы расположились поблизости от Эльбы. Там как раз американские военные уже на лодках катались. Познакомились с пехотинцами, языковой барьер особых препятствий не создавал. Сначала они нас в гости позвали — мы там Победу отмечали. Потом мы их принимали.
Таким был наш герой (слева) на фронте.
В Беларусь после Победы добрались своим ходом. Прибыли в поселок Межица Лепельского района, где и дислоцировались. Здесь молодой фронтовик из Украины присмотрел себе жену-белоруску. Кстати, прожили вместе почти 70 счастливых лет. Валентины не стало в 2012-м. Верная подруга объездила с мужем, кадровым военным, Слоним, Лиду, Волковыск, Новогрудок и другие белорусские города, помогала преодолевать тяготы Дальнего Востока, родила ему двоих сыновей. И в Чашниках жили вместе — после демобилизации Исаак Прицкер сначала работал там инструктором в райкоме партии, а потом в числе 30-тысячников поднимал колхоз. Человек, далекий от сельского хозяйства, он не только возглавлял это предприятие около 20 лет и вывел его в лидеры, но даже заочно окончил сначала сельскохозяйственный техникум, а потом и академию.
Вот такие крутые повороты судьбы. У ветерана уже 5 внуков и 10 правнуков. Все, кстати, хлопцы, лишь одна девочка. Как шутит дед: целый взвод подарил его род дорогой Беларуси. Один из сыновей Исаака Эмануиловича — подполковник-пограничник, а два внука — полковники.
Вот такие крутые повороты судьбы. У ветерана уже 5 внуков и 10 правнуков. Все, кстати, хлопцы, лишь одна девочка. Как шутит дед: целый взвод подарил его род дорогой Беларуси. Один из сыновей Исаака Эмануиловича — подполковник-пограничник, а два внука — полковники.