Интеллигентный пенсионер вглядывается в фотографии на одном из стендов в Калинковичском краеведческом музее. На снимках почти детские лица: девятиклассники Леня Лобанов, Петя Еременко, Миша Ткач, Ваня Корбаль и другие. Это ученики 4‑й железнодорожной школы, которые в августе 1941‑го тоже решили бороться с оккупантами.

Сергея Семеновича Шевченко более других интересует один человек — его старший брат Сеня Шевченко. Так и не увидевший взрослой жизни, он успел совершить настоящий подвиг.

— Я сам из того времени помню немногое — маленький был, родился в феврале 1940 года, — говорит Сергей Шевченко. — Помнится, как уже после освобождения перед нашим домом остановились красноармейцы. Подогревали себе консервы, а я им приносил дрова и ложки.

Став взрослым, Сергей Семенович в память о брате и его друзьях по крупицам восстанавливал информацию о подпольщиках, привлекая поисковиков, историков и журналистов.

Семья Шевченко не успела эвакуироваться из Калинковичей — отец участвовал в демонтаже оборудования и отправке его в тыл. В семье было четверо детей. Старшая дочь Анна, у которой муж был на фронте, сумела устроиться машинисткой к немцам.

— Сестра печатала разные приказы и черпала из них нужную информацию о готовящихся карательных операциях, — рассказывает Сергей Шевченко. — Передавала деревенским: в такое‑то время в вашу деревню придут оккупанты.

Школьник Семен и его приятели, как только завершились оборонительные бои за Калинковичи, отправились на места сражений и собрали оставшееся там оружие. В мастерской Пети Еременко, у которого были золотые руки, ремонтировали его, укорачивали стволы, чтобы можно было спрятать под одеждой, учились стрелять. Отремонтировали найденный в разрушенном доме приемник, слушали Москву, а по сводкам с фронта составляли листовки, сестры Валя и Нина Лобановы перепечатывали их, расклеивали по городу.

Ребятам очень хотелось, чтобы жители Калинковичей узнали, что гитлеровцы им врут, говоря, что Москву они уже взяли, а Красную армию разбили. В конце сводки с фронта диктор произносил: «Смерть угнетателям народов!» Так подростки подписывали свои листовки, а потом из трех слов сделали одно — «смугнар».

Юные подпольщики вселяли в людей уверенность и желание бороться, уничтожали запасы продовольствия врага, умудрились даже перевербовать несколько польских солдат, воевавших на стороне оккупантов. Среди немцев даже поползли слухи о неких агентах НКВД, которые по ночам спускаются с парашютами в Калинковичи.

— Мало того, когда группы полицаев шли по улице, ребята открывали окно в доме и пели песни, — рассказывает ­Сергей Семенович. — Особенно любили патриотический гимн на стихи Михалкова. Это было довольно дерзко!

Сеня Шевченко был выбран начальником штаба подпольной организации, у него были все документы. На своих комсомольских билетах ребята кровью написали клятву бороться с врагом, сложили их в гильзу снаряда. Семен спрятал его в дупле какого‑то дуба, и до сих пор клад не нашли.

Весной 1942 года руководителем «Смугнара» стал Костя Ермилов. 29 июня они вместе с Семеном провернули просто грандиозное дело — взорвали Красный мост, проходивший над железной дорогой. Насобирали по Калинковичам четыре кило тола, навешали на шпалы, которыми укрепляли полуразрушенный мост, ленты с патронами, а чтобы успеть уйти, в качестве фитиля использовали длиннющую горючую киноленту. В дневнике Кости Ермилова, который удалось найти только через пару десятилетий после войны, написано, что он успел вернуться домой и лечь спать, когда услышал взрыв.

Юные мстители успели пройти еще и партизанским рейдом по Октябрьскому району, разгромив несколько пунктов по сбору продовольствия, отбирая оружие у полицаев. С ними пошел приметный из‑за своей хромоты житель деревни Антоновка Василий Секач. Его‑то и опознали, схватили и долго мучили, заставив выдать смугнаровцев. Ребят пытали, вырезали на телах звезды, некоторых закопали живыми, Сеню Шевченко прибивали гвоздями к полу его родной школы.

— Расстреляли брата 16 августа в районе деревни Ситня, но тело мы так и не нашли, — говорит Сергей Семенович. — Есть вероятность, что тела расстрелянных в тот день сжигали.

Это была яркая, отважная, но не единственная в своем героизме группа подпольщиков в Калинковичах. Членам железнодорожной организации удавалось устраивать многочисленные диверсии, а под видом закупки у селян продуктов для столовой они ездили по району и возили оружие, медикаменты, различные донесения. Рассматривая архивные фото, исполняющий обязанности директора музея Сергей Малащенко рассказывает:
— Врачу железнодорожного узла Василию Гаращуку, специально оставленному для организации подпольной работы, удалось получить у немцев должность бургомистра. Это дало ему возможность спасти от ареста многих земляков, помогать воинам, вышедшим из окружения, освобождать арестованных патриотов, снабжать оружием подпольщиков и домановичских партизан.

К сожалению, летом 1942 года гитлеровцы арестовали Василия Михайловича и после продолжительных пыток в Мозырской тюрьме расстреляли вместе с руководителями подполья Мозыря.

Активно действовала молодежь с улицы Крестьянской, которая после гибели смугнаровцев стала подписывать свои листовки ненавистным для гитлеровцев словом «Смугнар». Почти в каждой деревне района были свои подпольные комсомольско‑молодежные организации.

— Первые месяцы оккупации активность подпольщиков сдерживала нехватка оружия, боеприпасов и взрывчатки, — отмечает Сергей Малащенко. — Положение изменило появление разведчиков‑чекистов спецотряда НКВД Рабцевича «Храбрецы» летом 1942 года. Сразу же было установлено тесное сотрудничество: подпольщики района собирали и передавали чекистам различные сведения о численном составе немецких и полицейских гарнизонов, вооружении, охране, а чекисты снабжали подполье взрывчаткой, оружием, всем необходимым.