Беларусь помнит!
История семнадцатая.
Из взвода уцелело только двое
Дети войны
Солдаты, возьмите меня с собой на фронт
– Солдаты, возьмите меня с собой на фронт, – просился босоногий мальчишка-пастушок летом 1941-го, когда военные шли по Брестчине мимо деревни Толково. Командир, шутя, отмахивался:
– Иди сначала вымой ноги, тогда возьмем!
С тех пор 12-летний Толя каждый день мыл грязные после работы ступни и с надеждой выходил на дорогу. Военные его с собой так и не взяли, но участник партизанских отрядов в 16 лет все-таки стал солдатом Красной Армии, лучшим пулеметчиком во взводе и встретил Победу в Праге.
– Иди сначала вымой ноги, тогда возьмем!
С тех пор 12-летний Толя каждый день мыл грязные после работы ступни и с надеждой выходил на дорогу. Военные его с собой так и не взяли, но участник партизанских отрядов в 16 лет все-таки стал солдатом Красной Армии, лучшим пулеметчиком во взводе и встретил Победу в Праге.
Председатель ветеранской организации Советского района Минска Анатолий Леонтьевич Кононович достает из шкафа парадный китель с 26 наградами, но примерять не спешит: «Погодите, не фотографируйте, надо сначала белую рубашку надеть…»
Уходит переодеваться, а в это время его жена Лидия Никифоровна приносит толстенную папку с фотографиями, грамотами, благодарственными письмами, дипломами, статьями из газет. «Я его домашний секретарь, вот и собираю все воедино», – улыбается она. Когда Анатолий Леонтьевич возвращается в военной форме, мы садимся на диван с белыми кружевными накидками, связанными его женой, и вместе листаем страницы жизни.
Уходит переодеваться, а в это время его жена Лидия Никифоровна приносит толстенную папку с фотографиями, грамотами, благодарственными письмами, дипломами, статьями из газет. «Я его домашний секретарь, вот и собираю все воедино», – улыбается она. Когда Анатолий Леонтьевич возвращается в военной форме, мы садимся на диван с белыми кружевными накидками, связанными его женой, и вместе листаем страницы жизни.
Маленький генерал
Толик был старшим мужчиной в семье: отец умер еще до войны и мать одна растила пятерых ребятишек. Летом 41-го он с утра до вечера работал в поле, а по ночам с друзьями-мальчишками собирал оружие, которое солдаты теряли во время отступления. Передавали трофеи партизанам, а иногда прятали и закапывали, чтобы враги не нашли. К концу июля личный «улов» Толи состоял из 40 винтовок, 70 гранат, 10 пистолетов и 3 тысяч патронов. Когда однажды мать нашла спрятанный на сеновале станковый пулемет «максим», строго приказала сыну «это» выбросить. И чтоб подросток не лез в переделки, отдала на обучение портняжному делу в семью односельчанина Ивана Штопа.
Анатолий быстро освоил ремесло и через полгода лихо кроил и шил кожухи из овчины, пиджаки и костюмы. А там и себе пошил генеральскую военную форму с красными лампасами и фуражку со звездочкой.
«Смотри, маленький генерал идет», – говорили в деревне, когда по ночам Толя надевал форму и шел по улице.
Темной ночью 31 декабря 1941-го мальчишку приняли в подпольную комсомольскую организацию, и с тех пор Анатолий наравне с еще тринадцатью деревенскими комсомольцами распространял агитационные листовки, клеил антифашистские плакаты, собирал информацию для партизан, в общем, помогал, как мог. В мае 1942 года ребята взорвали вражеский эшелон, но не очень удачно: все враги остались невредимы. И хотя комсомольцев никто не выдал, после этого пришлось уйти из дома в лес.
Анатолий быстро освоил ремесло и через полгода лихо кроил и шил кожухи из овчины, пиджаки и костюмы. А там и себе пошил генеральскую военную форму с красными лампасами и фуражку со звездочкой.
«Смотри, маленький генерал идет», – говорили в деревне, когда по ночам Толя надевал форму и шел по улице.
Темной ночью 31 декабря 1941-го мальчишку приняли в подпольную комсомольскую организацию, и с тех пор Анатолий наравне с еще тринадцатью деревенскими комсомольцами распространял агитационные листовки, клеил антифашистские плакаты, собирал информацию для партизан, в общем, помогал, как мог. В мае 1942 года ребята взорвали вражеский эшелон, но не очень удачно: все враги остались невредимы. И хотя комсомольцев никто не выдал, после этого пришлось уйти из дома в лес.
Враг в зубы не смотрит
До исполнения мечты стать солдатом прошло еще два года. За это время Толя многое испытал: жизнь в землянках, работа разведчиком, опасные поручения, голод, холод, тиф, когда покатом лежали по двести человек в палатке, изнурительные скитания по болотам - каждый день ходил в шаге от смерти. В очередной раз он попросился на фронт в августе 44-го. Пришел к секретарю райкома партии Клещельского района (до войны он относился к Брестской области, а после нее отошел к Польше. – Прим. «ЗН») и сказал: «Хочу воевать». Тот одобрил его желание, позвонил майору Иванову, и Анатолий уже через час сидел в полном военном обмундировании, с автоматом ППШ и пистолетом на ремне в кабинете военкома. Оформлялся в запасной полк действующей армии. Записывают данные для красноармейской книжки:
– Фамилия?
– Кононович!
– Дата рождения?
– 1 июля 1928 года.
– Э, нет, брат! Тебе ж только 16! Нет приказа брать таких. Сдать оружие, снять форму и обувь, надеть все свое и вернуться домой! – приказал командир роты.
– Некуда мне идти! – только и вымолвил Анатолий, но ничего не поделаешь: приказ исполнять надо. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы навстречу не шел полковой замполит.
– Куда парня ведете?
– Командир приказал вывести из части.
– А он служить хочет?
– Хочет, но не велено брать на службу в 16 лет.
Офицер позвал Толю с собой, завел в большую военную палатку, а там на стуле полковник сидит, колоритный такой, с усами. Доложили ему все как есть, он выслушал внимательно и спрашивает по-украински: «Какие есть документы?»
– Только партизанская справка есть!
– Запиши ты его з 18-го року! Яму в зубы дывытыся не будуть, когда стрелять начнут.
– Кононович!
– Дата рождения?
– 1 июля 1928 года.
– Э, нет, брат! Тебе ж только 16! Нет приказа брать таких. Сдать оружие, снять форму и обувь, надеть все свое и вернуться домой! – приказал командир роты.
– Некуда мне идти! – только и вымолвил Анатолий, но ничего не поделаешь: приказ исполнять надо. Кто знает, как сложилась бы его судьба, если бы навстречу не шел полковой замполит.
– Куда парня ведете?
– Командир приказал вывести из части.
– А он служить хочет?
– Хочет, но не велено брать на службу в 16 лет.
Офицер позвал Толю с собой, завел в большую военную палатку, а там на стуле полковник сидит, колоритный такой, с усами. Доложили ему все как есть, он выслушал внимательно и спрашивает по-украински: «Какие есть документы?»
– Только партизанская справка есть!
– Запиши ты его з 18-го року! Яму в зубы дывытыся не будуть, когда стрелять начнут.
С женой Лидией Никифоровной
Утром – младший сержант, вечером – старший
Кононовичу вернули форму и оружие, выдали солдатскую книжку, указав в ней датой рождения 1926 год. Учить его стрелять не было нужды: он сам лихо обучал новобранцев, будучи одним из лучших пулеметчиков во взводе.
Через неделю маршевая рота отправилась на фронт по территории Польши. Уже на второй день всему личному составу присвоили звание «младший сержант». На привале Анатолий пришил по две лычки на погоны. А вечером пришел командир и торжественно объявил: «Поздравляю с присвоением звания старшего сержанта!»
Атаки и сражения – одно за другим. После боя за Иткунь – город на границе СССР и Восточной Пруссии – Анатолий получил свою первую медаль – «За отвагу». Кровопролитные битвы продолжались: во взводе Кононовича уцелело только два бойца, остальные были ранены или убиты. Он и сам был ранен не раз. Однажды так сильно, что хотели ампутировать ногу в санчасти, но он уговорил медиков сначала попробовать лечить. Остаться без ног Толик боялся больше смерти. Но все обошлось, и после Победы он вернулся на Родину на своих двоих.
Через неделю маршевая рота отправилась на фронт по территории Польши. Уже на второй день всему личному составу присвоили звание «младший сержант». На привале Анатолий пришил по две лычки на погоны. А вечером пришел командир и торжественно объявил: «Поздравляю с присвоением звания старшего сержанта!»
Атаки и сражения – одно за другим. После боя за Иткунь – город на границе СССР и Восточной Пруссии – Анатолий получил свою первую медаль – «За отвагу». Кровопролитные битвы продолжались: во взводе Кононовича уцелело только два бойца, остальные были ранены или убиты. Он и сам был ранен не раз. Однажды так сильно, что хотели ампутировать ногу в санчасти, но он уговорил медиков сначала попробовать лечить. Остаться без ног Толик боялся больше смерти. Но все обошлось, и после Победы он вернулся на Родину на своих двоих.
Семилетку за полгода
До войны Анатолий окончил только начальную школу, да и ту на польском языке. Когда в августе 1945-го поступал в Петрозаводское военно-пехотное училище, в русском диктанте сделал 82 ошибки, на географической карте не нашел Москву, на доске уравнение x+y записал буквально «икс + игрек». Председателю комиссии шепнули: «Офицера из него не выйдет, он же безграмотный». А тот ответил:
– А я в школе вообще не учился, разве я – плохой генерал? – и зачислил фронтовика в курсанты.
После училища Анатолий Кононович поступил в Брестский учительский институт, затем окончил финансовый факультет в нархозе, Высшую партийную школу, защитил кандидатскую диссертацию. Работал в комсомольских организациях, на руководящих должностях – председателем колхоза, инспектором-контролером, первым заместителем министра финансов БССР.
– А я в школе вообще не учился, разве я – плохой генерал? – и зачислил фронтовика в курсанты.
После училища Анатолий Кононович поступил в Брестский учительский институт, затем окончил финансовый факультет в нархозе, Высшую партийную школу, защитил кандидатскую диссертацию. Работал в комсомольских организациях, на руководящих должностях – председателем колхоза, инспектором-контролером, первым заместителем министра финансов БССР.