История двадцатая.
Помню улыбку Марата

В 1941-м я с мамой и десятилетним братишкой жила в Воложине. Отец учился в Ленинграде в Высшей партийной школе. Война разлучила нас с ним на долгие, страшные четыре года. Семье коммунистов ничего не оставалось – только бежать. Иначе ждала расправа. Собрали вещи и отправились в Минск. Нас приютила в маленьком деревянном домике мамина тетка, которая жила на улице Мясникова.

Однажды куда-то отлучилась из дома. Не вспомню, почему. Но когда вернулась, там никого не было. И звала: «Мама, мама». А в ответ – тишина. Соседи рассказали, что приходили полицаи и арестовали моих родных – брата, маму и тетю. Прознали сами, а может, кто-то сдал, что здесь прячется семья партийного работника.

Я не понимала, что делать и куда податься. Было жутко, словами страха не передать. Одна в большом городе. Война. Решила искать родных. Брат оказался в детском доме для детей политических заключенных на Широкой. А маму хотели отправить в Германию. Хорошо, что работали в детдоме не фашисты, а наемники. Они подкупили полицая, и маме удалось бежать, когда ее с другими пленными вели в товарники.

Теперь в Минске оставаться было нельзя. Мы отправились в деревню, что в 50 километрах от города по Слуцкому шоссе. Рядом, в лесу, были партизанские отряды. Маму и брата приняли, а меня нет. Маленькую девчонку оставили в деревне у двоюродной тети. Не знаю, как она согласилась жить со мной. Ведь все боялись: если бы узнали, что отец коммунист, не пощадили бы никого.

Помню, партизаны приехали в деревню и по маминой просьбе проведали меня. Я расплакалась и сказала, что не останусь здесь. Командир отряда сжалился, посадил меня в сани и привез в лес, в отряд. Мама была так рада, плакала от счастья.

Был такой случай. Взрослые поехали на задание, а в отряде остались я и Марат. Повесили мне на шею винтовку, карабин в два раза больше, чем я. Поставили на перекресток и сказали: увидишь фашистов – стреляй вверх. Когда меня заприметил Марат, подъехав на лошади, не сдержался и рассмеялся во весь голос: «Тоже мне партизанка!».

Погиб юный герой на задании, когда ему не было и 15. В мае

1944-го, возвращаясь из разведки, Марат и командир бригады рано утром приехали в деревню, чтобы встретиться со связным. Не прошло и получаса, как раздались выстрелы. Командира убили сразу. Марат, отстреливаясь, залег в ложбинке. Пока были патроны, держал оборону, а когда магазин опустел, взял одну из висевших на поясе гранат и бросил во врагов. А второй гранатой подорвал себя вместе с другими гитлеровцами, когда они подошли совсем близко.

– В этом партизанском отряде мы пробыли до окончания войны. А наш отец из блокадного Ленинграда отправился на фронт. Дошел до Берлина. Встретились мы только в 1945-м. Когда приехал в Минск, конечно, начал сразу же искать нас. А мы вернулись все туда же – в маленький деревянный домик на Мясникова. Помнится, стою на крыльце, останавливается машина. Из нее выходит отец в военной форме. Я сразу не поверила глазам: «Папа?» А он улыбнулся и пошутил: «Нет, не папа». Но голос-то был его, родной!

После войны пошла в пятый класс 12-й школы. Она, кстати, и сейчас находится на том же месте, на улице Одинцова. Очень легко давался английский. А преподавала иностранный жена командира нашего партизанского отряда. Я всегда готовилась к урокам, по-другому не могла. Стыдно было. Она-то и сказала: «Анечка, поступай в иняз». Так и сделала. Первый курс проучилась в Минске, потом уехала в Одессу. Там окончила университет, факультет английского и русского языков. Но оставаться там не стала. Тянуло домой. И правильно сделала, что вернулась в Минск. Устроилась в радиотехнический институт. 40 лет отработала преподавателем английского языка. Здесь же познакомилась с будущим мужем. Он всю жизнь прослужил в милиции. Самое главное, мы пронесли наше чувство и уважение друг к другу через всю жизнь. У нас есть сын и растет внук.