Беларусь помнит!
История двадцать вторая. Последний из группы «Джек»
Дети войны
Человек-легенда, единственный из десяти участников знаменитой советской разведгруппы «Джек», кто дожил до наших дней и может рассказать, как все было
Геннадий Юшкевич – самый юный из лучших разведчиков ХХ века по версии каталога английских спецслужб. Человек-легенда, единственный из десяти участников знаменитой советской разведгруппы «Джек», кто дожил до наших дней и может рассказать, как все было.
Но этот рассказ, как ни старайся, не уместить в одну статью и даже книгу. Да и написано их немало, но Геннадий Владимирович, провожая меня в гостиную, достает папку с документами и фотографиями военных лет:
– Покажу вам два письма, про которые еще никто не говорил. Оба написаны моей сестре Юлии: первое – командиром диверсионно-разведывательной группы «Чайка», а второе – куратором группы «Джек».
– Покажу вам два письма, про которые еще никто не говорил. Оба написаны моей сестре Юлии: первое – командиром диверсионно-разведывательной группы «Чайка», а второе – куратором группы «Джек».
Писать письма нет возможности
Читаю первое письмо и поражаюсь, как в тех сложных военных условиях командиры могли оставаться настолько вежливыми в переписке с незнакомыми людьми:
«Геннадий Юшкевич, несмотря на юный возраст, был одним из моих любимцев, сейчас он находится не со мной, но, получив от вас открытку, навел справку о его здоровье и жизни. Мне сообщили, что он жив и здоров, аккуратно выполняет задания командования, за период, когда находился у меня, представлен к правительственной награде. Вполне убежден, что он и сейчас заслуживает этого. Надеюсь, что скоро встретимся с ним. Пишите ему по адресу: полевая почта/83462, по тому же адресу и мне. Меня лично интересует, где его отец, который может гордиться своим сыном.
С приветом, Михаил Ильич Минаков. Пока что ему писать вам письма нет возможности». 7.09.1944
С приветом, Михаил Ильич Минаков. Пока что ему писать вам письма нет возможности». 7.09.1944
– Мой отец, Владимир Андреевич Юшкевич, в военное время был главврачом санчасти Наровлянской партизанской бригады № 27 им. Кирова, сестра в начале войны оказалась в минском подполье, а потом в партизанах в Заславском районе, – рассказывает Геннадий Владимирович. – Будучи разведчиком, слать вести о себе сам не мог, поэтому она переписывалась с моими начальниками.
В марте 1945-го куратор группы «Джек», действовавшей на территории противника, написал Юле:
В марте 1945-го куратор группы «Джек», действовавшей на территории противника, написал Юле:
«Ваш брат Геннадий вернулся живым и здоровым. Сейчас находится в нашей части, отдыхает, скоро напишет вам письмо. Так что ждите весточки. Мне очень приятно сообщить радостные, хорошие известия, потому что так же болезненно переживал вместе с вами его отсутствие. Теперь разрешите вместе с вами порадоваться, желаем здоровья и счастья в вашей жизни».
Как выучил слово «стой»
Два письма и две даты. А между ними 179 дней в оперативном тылу фашистских войск в Восточной Пруссии: с 27 июля 1944 года по 21 января 1945-го. Все они прошли в боях и столкновениях, когда смерть ходила по пятам. Как вечное напоминание об этом – большая фотография в комнате Геннадия Владимировича: на ней портреты десяти участников разведывательной группы «Джек» – одной из лучших в XX веке и наиболее результативной в истории Великой Отечественной. Семеро остались на той войне навсегда, еще двое умерли несколько лет назад. Геннадий Юшкевич – самый юный и последний из группы «Джек».
Как он попал в нее в свои 15?
– Приписал себе пару лет в анкете. До этого хорошо себя зарекомендовал в диверсионно-разведывательной группе «Чайка», действовавшей под Минском, был там негласным связным, держал связь со столичным подпольем, пускал под откос эшелоны, участвовал в боях. За два года войны выучил немецкий язык и свободно им владел.
Первое слово, знаете, как узнал? Шел по улице Богдановича, спустился к Свислочи, а на мосту стоит фашист с автоматом и кричит мне: «Halt! Halt!» А что это такое, не понимаю и иду себе дальше. Поравнялся с ним, а он мне как даст сзади кулаком – я через мост так и перелетел, упал в реку. Тогда понял, что «хальт» – это или «стой», или «нельзя». Вот так и выучил первое слово.
А потом каждый день слушал передачи на немецком, как говорят чужаки на улицах, и очень быстро научился разговаривать, хоть и с акцентом. Когда однажды на территории Восточной Пруссии группу «Джек» запеленговали и фашисты вышли на нас с напарником в лесу, моя четкая команда «Waffen, um das Bein!» («Оружие к ноге!» – Прим. «ЗН») спасла нам жизнь.
Как он попал в нее в свои 15?
– Приписал себе пару лет в анкете. До этого хорошо себя зарекомендовал в диверсионно-разведывательной группе «Чайка», действовавшей под Минском, был там негласным связным, держал связь со столичным подпольем, пускал под откос эшелоны, участвовал в боях. За два года войны выучил немецкий язык и свободно им владел.
Первое слово, знаете, как узнал? Шел по улице Богдановича, спустился к Свислочи, а на мосту стоит фашист с автоматом и кричит мне: «Halt! Halt!» А что это такое, не понимаю и иду себе дальше. Поравнялся с ним, а он мне как даст сзади кулаком – я через мост так и перелетел, упал в реку. Тогда понял, что «хальт» – это или «стой», или «нельзя». Вот так и выучил первое слово.
А потом каждый день слушал передачи на немецком, как говорят чужаки на улицах, и очень быстро научился разговаривать, хоть и с акцентом. Когда однажды на территории Восточной Пруссии группу «Джек» запеленговали и фашисты вышли на нас с напарником в лесу, моя четкая команда «Waffen, um das Bein!» («Оружие к ноге!» – Прим. «ЗН») спасла нам жизнь.
Последние мирные дни 41-го. Геннадий с мамой и сестрой Юлией
Слово матери – закон
…До войны семья Юшкевичей жила на улице Черной в Минске. Гена окончил шесть классов 17-й школы. Отец был комиком в известном тогда советском театральном коллективе «Синяя блуза», а потом как-то сказал: «Сейчас не время людей смешить, нужно их лечить» – и выучился на врача. После войны стал известным в стране хирургом. Мать, Елизавета Константиновна Хацкевич, балерина, перед войной работала помощницей наркома просвещения.
Когда начали бомбить город, ушла в подполье, тушила «зажигалки» и вскоре попала в тюрьму. В октябре 41-го была казнена вместе с другими подпольщиками. До этого она успела написать записку в детдом, куда попал Геннадий: «Сыночек, если можешь, помоги хлебом и передай что-нибудь тепленькое». Директор детдома, прочитав это, устроил скандал, кричал, что не хочет прикрывать большевиков, и Геннадию пришлось сбежать, чтобы не оказаться в тюрьме. После казни матери у юного патриота появилось жгучее желание мстить врагам.
В партизаны он пришел с хорошими знаниями и навыками, потому что до войны посещал самые разные кружки во Дворце пионеров, умел хорошо стрелять, делал медицинские перевязки. Приходил из школы и сразу, не обедая, бежал на гимнастику, в музыкальную школу:
– Дурью не маялся. Мы понятия не имели, что такое курить, выпивать. Когда взрослые собирались на праздники за столом, дети в ту комнату зайти не имели права.
Геннадий Юшкевич вспоминает один показательный случай. В первые дни войны, 30 июля, встретил оккупанта на улице, тот шел с пустым ведром. Водопроводы к тому времени взорвали, но во дворах стояли водокачки.
– Он подозвал меня и постучал пальцем по ведру: «Wasser, wasser!» И я понял, что ему нужна вода. Показал, где стоит водокачка, и он мне дал пачку сигарет. Я по наивности достал одну, закурил, иду по улице весь такой деловой. Зашел домой, мать на пачку показывает:
– Это что?
– Немец дал!
Она только строго посмотрела:
– Куришь, да еще и вражьи? Чтоб это было последний раз!
Меня никогда в детстве не били, не ругали, но слово родителей было законом. Больше в жизни так ни разу и не закурил.
Когда начали бомбить город, ушла в подполье, тушила «зажигалки» и вскоре попала в тюрьму. В октябре 41-го была казнена вместе с другими подпольщиками. До этого она успела написать записку в детдом, куда попал Геннадий: «Сыночек, если можешь, помоги хлебом и передай что-нибудь тепленькое». Директор детдома, прочитав это, устроил скандал, кричал, что не хочет прикрывать большевиков, и Геннадию пришлось сбежать, чтобы не оказаться в тюрьме. После казни матери у юного патриота появилось жгучее желание мстить врагам.
В партизаны он пришел с хорошими знаниями и навыками, потому что до войны посещал самые разные кружки во Дворце пионеров, умел хорошо стрелять, делал медицинские перевязки. Приходил из школы и сразу, не обедая, бежал на гимнастику, в музыкальную школу:
– Дурью не маялся. Мы понятия не имели, что такое курить, выпивать. Когда взрослые собирались на праздники за столом, дети в ту комнату зайти не имели права.
Геннадий Юшкевич вспоминает один показательный случай. В первые дни войны, 30 июля, встретил оккупанта на улице, тот шел с пустым ведром. Водопроводы к тому времени взорвали, но во дворах стояли водокачки.
– Он подозвал меня и постучал пальцем по ведру: «Wasser, wasser!» И я понял, что ему нужна вода. Показал, где стоит водокачка, и он мне дал пачку сигарет. Я по наивности достал одну, закурил, иду по улице весь такой деловой. Зашел домой, мать на пачку показывает:
– Это что?
– Немец дал!
Она только строго посмотрела:
– Куришь, да еще и вражьи? Чтоб это было последний раз!
Меня никогда в детстве не били, не ругали, но слово родителей было законом. Больше в жизни так ни разу и не закурил.