Штурм Кенигсберга (6-9 апреля 1945 года) — военная наступательная операция Вооруженных Сил СССР против войск нацистской Германии в ходе Великой Отечественной войны с целью ликвидации кенигсбергской группировки противника и захвата города-крепости Кенигсберг. Является частью Восточно-Прусской операции 1945 года. Со стороны СССР в операции участвовали 137 тыс. человек, 5,2 тыс. орудий и минометов, 538 танков и САУ, 2174 самолета. Германия была представлена 130 тыс. солдат, около 4 тыс. орудий и минометов, 108 танками и штурмовыми орудиями, 170 самолетами.

В результате операции основные силы восточно-прусской группировки немцев были разгромлены. По советским данным, в плен было взято 93 853 военнослужащих противника, около 42 тысяч убито, захвачено более двух тысяч орудий, 1652 миномета и 128 самолетов. Потери Советского Союза оказались не так велики -- 3,7 тыс. человек.

Василий Емельянович снимает с парадного кителя одну из самых дорогих наград -- «За взятие Кенигсберга», сжимает в руке:

-- Нам, молодым офицерам, столица Восточной Пруссии казалась неприступной…

Не успев договорить, мужчина замолкает, закрывает глаза и, кажется, переносится на десятки лет назад. Сгорбленная спина неожиданно распрямляется, ладони сжимаются, в лице появляется напряжение. Он снова молод, но души прекрасные порывы сдерживают происходящие события.

Да, он и сейчас до мелочей помнит тот момент, когда их противотанковую артиллерию направили в Восточную Пруссию. Кенигсберг был блокирован с востока, юга и запада. Ликвидировать этот анклав требовалось раньше, чем взять Берлин: тогда командование вермахта будет вынуждено принять безоговорочную капитуляцию. Ключ к будущему миру лежал за неприступными бастионами прусской столицы. И этот ключ предстояло добыть. Но как? Тогда их собрали всех вместе, чтобы дать наставления, а заодно поддержать боевой дух. Политработник инструктировал: «Действуем так: кровь за кровь».

Василий Емельянович прищуривается:

-- Почему нас так основательно готовили к этой операции? Все просто: Кенигсберг считался непотопляемым. Немцы с гордостью называли его «абсолютно неприступным бастионом немецкого духа». Город был готов к длительной осаде. Чего только стояли три кольца обороны! Бесчисленные доты, дзоты, траншеи, противотанковые рвы и надолбы… И все это сделано с немецкой дотошностью. Почти все форты имели форму пятиугольника, окруженного рвом с водой. Глубина рвов -- до семи метров.

Железобетонные и земляные покрытия капониров легко выдерживали удары трехсотмиллиметровых орудийных снарядов и тяжелых авиабомб. Только представьте, в крепости были большие подземные склады, арсеналы и даже подземные заводы, выпускавшие военную продукцию. Каждый день для нас был испытанием. Каждый день -- фортуна: выживешь или нет. У меня до сих пор, когда я читаю про те бои, мурашки по коже. Ведь все происходило у меня на глазах. Да, мы победили. Но противники сопротивлялись с отчаянием обреченных. Многие наши ребята уснули тогда беспробудным сном. Тогда, когда до победы было рукой подать. Кровь, смерть, глаза умирающих солдат. Эти воспоминания не так-то легко выкорчевать из сердца.

Ветеран снова разжимает ладонь. Оказывается, все это время в его руке была зажата медаль:

-- Теперь понимаете, почему испытываю такой трепет к этой награде? Хотя многое пришлось повидать. Я служил офицером в противотанковой артиллерии. Начало моего боевого пути – Волховский фронт. Это непростая страница нашей истории.

Василий Емельянович говорит о неудачной попытке прорыва блокады Ленинграда во время Любанской наступательной операции. Когда в окружение попала 2-я ударная армия. Мужчина тяжело вздыхает. Если вы посмотрите фотографии событий, происходящих на Волховском фронте, вы все поймете. Снабжать солдат продуктами и боеприпасами через образовавшийся узкий коридор в районе Мясного Бора было чрезвычайно сложно. Сошел снег, все растаяло. А местность -- болотистая. Транспортировать провизию, оружие можно было разве что на лошадях. Люди, кони передвигались по колено в воде, обливались потом, стирали до мяса ноги.

Василий Емельянович хорошо помнит то ощущение голода:

-- Каждому из нас выдавали по сухарику в день. Только, кажется, его сгрызешь, а у тебя уже настойчиво сосет под ложечкой. Чтобы не заболеть цингой, рыскали по лесу, искали клюкву. Потом нашу часть перебросили на Западный Белорусский фронт, а следующим этапом стал Брянский фронт.

Не без гордости вспоминает Василий Емельянович, что внес свой вклад в крупномасштабную белорусскую наступательную операцию «Багратион», участвовал в освобождении Минска.

Василий Попов показывает на вид из окна, за стеклом – нарядный весенний Минск. А тогда перед глазами освободителей предстало жуткое зрелище. Они словно стали невольными свидетелями фильма-катастрофы:

-- Горящие здания, опутанные колючей проволокой городские кварталы, обугленные печные трубы и руины. Немцы разоряли Минск, как могли. Даже когда отступали. Но Дом правительства тогда уцелел. Знаю, многие интересуются этим вопросом, дескать, почему. Фашисты подразумевали, что правительство находилось в Гомеле. Их замысел был простой: приезжает правительство в здание, заселяется -- и раздается… взрыв. Дело в том, что они установили в подвале часовой механизм с бомбой. Но их планам не суждено было сбыться. Наши саперы вовремя ее обнаружили.

Но вернемся снова к событиям Кенигсберга. После его взятия, казалось, можно было вздохнуть спокойно. Завершение штурма отметили салютом высшей категории -- в Москве 324 орудия совершили 24 артиллерийских залпа. Василий радовался: на войне можно поставить точку. Но точка в жизни превратилась в запятую. Неожиданно поступил приказ -- направляться в Берлин. Видимо, ему уготовано было быть перекрученным через всю мясорубку войны.

Вскоре он стал свидетелем встречи на Эльбе -- события, перевернувшего ход истории. Есть на этой реке участок, который ассоциируется с победой. Встреча на Эльбе имела историческое значение – она расколола войска Германии на две части: северную и южную. Перед этим событием все герои мечтали о конце войны, а немецкая армия понимала, что если воины найдут друг друга, их силы объединятся, то Берлин падет под ударами Красной армии. И это воссоединение произошло.

Василий Попов улыбается:

-- Через некоторое время эпизоды встречи воспроизвели в киноленте «Встреча на Эльбе». Когда его смотрел, даже глаза от неожиданности протер – в одном из кадров увидел себя. Помню, тогда немцы предложили нам по сто грамм.

Кстати, всю войну Василий Емельянович придерживался здорового образа жизни. Впервые он выпил пиво, когда немцы не успели разрушить пивзавод в Гродно. Не курил. Офицерам выдавали по пачке сигарет в день, а свои он раздавал солдатам. Про многих своих фронтовых друзей с теплотой вспоминает до сих пор. Одного как-то встретил на вокзале и не поверил своим глазам – слева радостно защемило. А про других, погибших, ему тяжело вспоминать даже спустя столько лет:

-- Был у меня товарищ -- капитан Верещагин, командир батареи. Хороший был парень, за жизнь с ним можно было поговорить, смелый. Никого не боялся. Мы его называли «лихач». Однажды в бою голову высунул, а немецкий снайпер его и «словил». Тяжело.

Василий Емельянович признается, что сейчас толком ни один бой не помнит. Психика, защищая, стерла травмирующие кадры. Хотя несмотря на то, что Василий Емельянович поучаствовал во многих крупных операциях, его, видимо, берег личный ангел-хранитель:

-- Только два раза в госпитале лежал. Первый раз пустяк – царапина, второй – общее заболевание.

Правда, на месте «пустяка» до сих пор есть отметка на спине.