Итак, о чем же пишет Роман Кармен в материале «В Померании»:
«На дорогах тесно. Асфальтовые магистрали Германии живут бурной, кипучей жизнью. Здесь, как в зеркале, отражена динамика нашего наступления. Ни днем ни ночью не останавливается поток людских масс и техники. Гремят тракторы и танки, стучат копытами горбоносые кони. Усталые автоматчики подремывают, прижавшись к холодной броне, проносятся лихие «виллисы», гудят тяжелые бензовозы... А навстречу этой нескончаемой лавине войск течет людская река. На велосипедах, пешком, в фургонах. В этом встречном потоке – русские, украинцы, белорусы, поляки, женщины, дети, старики и старухи. Покидая проклятую Германию, они идут бодрым шагом, поют, смеются… Их освободила Красная армия. Город, в который мы въезжаем, почти наполовину уцелел, потому что он был взят стремительным маневром. Немцев вышибли молниеносно…
Жители города срывают шапки и подхалимски заглядывают в лица наших солдат. Немки мечутся по городу, что-то тащат на плечах, толкают тележки. Грабеж – немецкая стихия. Немцы, оставшиеся в городе, тянут, что под руки попадает, из квартир удравших немцев. Запыхавшиеся фрау волокут подушки, перины, гремящие узлы с кухонной посудой. Автоматчик глядит, качает головой и, сплюнув, говорит:
- И что за народ эти фрицы?! В чужих странах грабили и свою Германию готовы дочиста ограбить. Смотреть тошно на ихнюю породу…»
Рядом с аэродромом я увидел кучку зеленых бараков, окруженную несколькими рядами колючей проволоки с белыми электроизоляторами. Точно как в Майданеке - немецкий стандарт. Я зашел в ближайший барак, в полумраке разглядел на нарах какие-то живые существа. На меня устремились взгляды больших глаз, сверкающих на пергаментных лицах, как тлеющие угли. Это были женщины. Они протянули поверх одеяла сухие, как щепы, руки и молча глядели на людей, вошедших в темный барак.
- Кто вы?! – спросил мой спутник майор. – Здесь есть русские?..
- Есть, - ответил тихий голос с верхней нары.
Мы подошли и увидели морщинистую женщину, приподнявшуюся на локте. Прерывающимся шепотом, задыхаясь от кашля, она рассказала:
- Осадчая Степанида. Мне 19 лет. Три года тому назад угнали… Узнали, что отец в Красной армии… Была во многих городах, в лагерях Германии. Здесь отделение самого страшного берлинского лагеря – Равенсбрюк. Мы строили этот аэродром. Босыми ногами утаптывали снег на посадочных площадках. Только позавчера немцы угнали 600 человек. Нас, больных, оставили. Загубили мою жизнь проклятые немцы, - закончила девушка и, закрыв глаза, опустилась на подушку в приступе страшного беззвучного кашля.
Женщин до смерти избивала палками комендант лагеря немка Вильгельмина Пилен.
- О, если бы она попалась нам в руки! – в один голос заговорили женщины, окружившие нас во дворе.
На них рубище с крестами, пришитыми на спине, на ногах деревянные колодки. Страшно смотреть на 13-летнюю девочку. На ее прозрачном лице огромные серые глаза уже смотрят по ту сторону мира. Научится ли она улыбаться, петь? Или навсегда искалечили немцы этого ребенка?..»
Покрывая треск пожаров, широко звучала над городом песня русских солдат, шагающих по немецкой земле. А севернее полыхало пламя битвы. Пехотинцы, танкисты, конники, поддерживаемые артиллерией, выбивали немцев из городов Померании. Путь до Берлина с каждым днем становится короче.